День Победы: Испания во Второй мировой
Официально Испания во второй мировой войне участия не принимала - соблюдала нейтралитет. Однако на деле она никогда не оставалась безучастной к величайшему конфликту XX столетия.
Почему генерал Франко, пришедший к власти в Испании в 1939 году, открыто не выступил на стороне Гитлера, который помог ему одержать победу над "красными" в ходе гражданской войны 1936-1939 годов? Среди исследователей бытует мнение, что Испания-де к началу второй мировой лежала в руинах, голодала, и у нее не было физической возможности кому-либо помогать.
Это отчасти верно. Однако подобное объяснение недостаточно. Тем более что от Испании никакой экономической помощи от Гитлера не требовалось. Для войны ему могла потребоваться лишь испанская армия, ее личный состав - солдаты и офицеры. Армия эта была довольно большая и дисциплинированная. Кроме того, она была неплохо вооружена, помимо своего собственного, тем же немецким, а также итальянским и советским оружием. В рядах вооруженных сил страны, только в сухопутных войсках, к началу второй мировой войны насчитывалось не менее 300 тысяч человек.
Так что причина неучастия Испании во второй мировой войне, думается, все же не в разрухе, а скорее в отсутствии политической воли ее руководства целиком и полностью связать себя с Гитлером. Последний все же попытался вовлечь Испанию в свои военные авантюры. Чего стоит лишь его знаменитая встреча с Франко во французском городе Андай 23 октября 1940 года. После этой встречи, на которую испанский правитель к тому же опоздал, Гитлер заметил своим приближенным: "Нам не о чем разговаривать с этими типами". Ну а Франко отозвался о Гитлере и его команде как о людях "умалишенных и невоспитанных".
Арресе, проводя последовательную политику обеспечения «тепленьких местечек» за всеми фалангистами, достиг определенных успехов в консолидации фаланги, в преодолении трений между «старыми» и «новыми» рубашками. «Члены фаланги имеют все необходимое, в то время как население нуждается», — отмечал 11 июня 1942 г. мадридский корреспондент цюрихской газеты «Ди Вельтвохе».
И тем не менее фалангистские лидеры подозревали всех и каждого в «нелояльном» образе мышления и в «красном» прошлом. Арресе счел нужным принять превентивные меры по очищению организации от «скверны». Основными критериями фалангистской чистоты были признаны безукоризненное, с фашистской точки зрения, прошлое и не вызывающая сомнения преданность лично каудильо и основным принципам «национального движения» 22 .
Эта чистка не коснулась фалангистских «ультра», для которых нацистская Германия была образцом решения всех внутренних и внешних проблем. «В этой группе господствовало представление о том, что все беды и недостатки в Испании, включая нищету и социальную несправедливость, происходят главным образом из-за влияния в прошлом англо-французской ориентации, — отмечал Ридруехо, сам когда-то входивший в эту группу. — С победой держав «оси» связывалось создание единой Европы, независимой и могучей, в которой Испания (неизвестно только каким образом) сможет играть важную роль» 23. С этой группой постоянно поддерживали тесную связь агенты VI отдела гитлеровского Главного управления имперской безопасности, которые умело подогревали пронацистские настроения ее членов. Именно в этой среде и возник заговор, кульминационным пунктом которого стал инцидент в Бильбао 14 августа 1942 г.
После окончания мессы в церкви св. девы Бегоньи в память традиционалистов, павших во время гражданской войны, ветераны-карлисты устроили своеобразную демонстрацию, выкрикивая: «Да здравствует король!» В ответ фалангист Домингес бросил ручную гранату туда, где стоял военный министр Варела, карлист, старый враг фаланги и к тому же, по твердому убеждению гитлеровских агентов, англофил. Шесть человек из свиты Варелы были ранены, но сам он остался жив. Франко прервал традиционное турне по провинциям, возвратился в Мадрид и потребовал немедленного расследования.
Августовские события оказались для Франко весьма своевременными. Летом 1942 г. правящие круги сочли необходимым перейти к постепенной внешнеполитической переориентации. Именно с Суньером у руководителей США и Англии ассоциировалось проведение открытой прогерманской и пронацистской линии, и Франко, воспользовавшись тем, что во время следствия были выявлены связи Суньера с заговорщиками, дал ему отставку. После этого фаланга утратила возможность оказывать непосредственное воздействие на внешнеполитический курс, но внутри страны ее позиции не были поколеблены. Более того, именно в эти годы возрастает роль фаланги в системе франкистского государства.
17 июля 1942 г. Франко, выступая с традиционной речью перед Национальным советом фаланги, с раздражением говорил о «нечестном и нелояльном поведении некоторых испанцев» 24. На неизбежность существования «весьма значительного, хотя и скрытого, течения против Франко» 25 неоднократно обращали внимание мадридские корреспонденты западноевропейских газет, аккредитованные в «нейтральной» Испании. «Большинство населения неизменно остается «красным», хотя между отдельными группами «красных» существуют глубокие расхождения», — отмечал 12 июня 1942 г. корреспондент цюрихской газеты «Ди Вельтвохе». Для автора статьи «красными» были все, кто не смирился с фашизмом.
В горах Андалусии, Астурии и Леона продолжали действовать партизанские отряды, созданные там сразу после захвата франкистами этих областей в годы гражданской войны. Коммунистическая партия Испании поддерживала связь с партизанами. По сравнению с другими запрещенными политическими партиями ей удалось добиться наибольших успехов в создании сети нелегальных организаций. «Испанских коммунистов насчитывалось не очень много, но они были единственной группой в Испании. которую оличала хорошая организованность и дисциплинированность», — отмечал посол США в Испании К. Хейс 26 .
К началу 1942 г. стали возрождаться первые подпольные группы анархо-синдикалистов и социалистов. В конце 1943 г. полиция разгромила одну из подпольных групп каталонских националистов, действовавших с 1940 г. 27
Старые распри, которые в свое время так существенно ослабили способность республиканцев к сопротивлению в последний период гражданской войны, не были забыты, что в конечном счете снижало эффективность антифранкистской оппозиции. Компартия не оставляла надежды на объединение всех сил, выступавших против франкизма. «Значение переживаемого нами периода обязывает отмести разделявшие нас до сегодняшнего дня разногласия, ненависть и страсти», — призывал ЦК КПИ в манифесте в сентябре 1942 г. 28 Но даже разобщенная, антифранкистская оппозиция мешала существовавшему в стране режиму обрести ту политическую стабильность, на отсутствие которой обращали внимание послы иностранных держав и мадридские корреспонденты зарубежных газет.
Серьезное беспокойство руководителям франкистского государства внушали и настроения части интеллигенции. К. Хейс пишет о весне и лете 1942 г. как «о времени настоящей эпидемии студенческих бунтов» 29. Отдавая предпочтение привычным методам подавления силами полиции и армии, правящие круги страны возлагали особую надежду в «сдерживании крамолы» на фалангу: 31 июля 1943 г. франкисты издали особый закон, по которому университет должен был приспособить свою деятельность к программе фалангистского движения. «Не может быть назначен на кафедру тот, — гласил закон, — кто не подчиняется основным принципам фалангистского движения. Все студенты должны входить в Единый университетский синдикат» (создан в 1943 г.) 30. Контрольные функции фаланги расширились: помимо вертикальных синдикатов, фалангисты отныне включили в сферу своего надзора и университеты.
Летом — осенью 1942 г. усилились разногласия в правительственном лагере. Внутри фаланги никогда не прекращались распри между носителями монархической и антимонархической традиции, между карлистами и сторонниками последнего испанского короля Альфонса XIII. На этот раз оживление среди монархистов было вызвано заявлением Хуана Барселонского, сына умершего в феврале 1941 г. Альфонса XIII, о своем праве на престол. Высказывались предположения о готовящемся компромиссе Франко испания во второй мировой войне монархистами. Но Франко не спешил выпускать власть из своих рук, хотя и он, и его ближайшее окружение отдавали себе отчет в том, что реставрация монархии и для монархической Англии, и для республиканской Америки представлялась наиболее приемлемым решением испанской проблемы. Распускаемые самой властью слухи о готовящейся реставрации были своего рода маневром, который стал составной частью правительственного курса на постепенную внешнеполитическую переориентацию. Но вместе с тем порожденные этими слухами надежды стимулировали монархическое движение, которое временами приобретало оппозиционные режиму формы.
Своеобразной реакцией на иное соотношение внешнеполитического «баланса сил» была возрастающая летом — осенью 1942 г. критика представителями высшей церковной иерархии нацизма и расизма 31. вызвавшая широкий отклик среди верующих. Церковь все еще оставалась важнейшей опорой режима, однако среди не только низшего духовенства, но и отдельных представителей высшей иерархии стала проявляться тенденция отмежеваться от наиболее одиозных сторон теории и практики франкизма.
Попыткой консолидировать правящий лагерь было учреждение законом от 17 июля 1942 г. кортесов, не предусмотренных до того ни одним программным документом фаланги. Основная задача кортесов, как следует из статьи первой, заключалась «в подготовке и разработке законов без ущерба для полномочий главы государства». Утверждать законы мог только глава государства. Кортесы были корпоративным учреждением, в его состав входили 438 прокурадоров по должности: министры, члены Национального совета фаланги, представители вертикальных синдикатов, ректоры университетов, алькальды всех провинций Испании, а также Сеуты и Мелильи и лица, которые «в силу своих выдающихся заслуг перед родиной» назначаются главой государства 32. Кортесы были совещательным органом. И хотя официальная пропаганда пыталась представить этот орган как «имеющий корни в испанском складе ума и традициях» и отличающийся от учреждений нацизма и фашизма не меньше, чем от «плутократических» демократий, моделью для кортесов служили корпоративные учреждения фашистской Италии.
Чем больше укреплялось намерение Франко отойти от держав «оси», тем более явным становился двойной счет по отношению к фаланге. характеру режима для внутреннего и внешнего потребления. Переломным стал 1943 год — год Сталинградской и Курской побед. Под влиянием неблагоприятного для фашистской Германии хода военных событий участились попытки закамуфлировать для внешнего мира франкистский режим, как якобы не имеющий ничего общего с нацистским 33. Вместе с тем после издания закона об университетах пресса и радио, направляемые фалангой, начали широкую кампанию, требуя подчинить всю идеологическую жизнь страны принципам верности гитлеровской Германии. Президент Рузвельт в письме к послу США в Испании Хейсу обратил внимание на поведение фаланги испанской прессы, весьма далекое от нейтрального 34 .
И все же 10 октября 1943 г. во время ежегодного большого приема, Франко, в отличие от последних лет, определил позицию Испании как нейтральную. Наиболее зримым воплощением новой внешнеполитической линии был приказ от 12 октября 1943 г. об отзыве «голубой дивизии» с советско-германского фронта. За несколько дней до этого пресса получила приказ «сменить тон» а фалангистским лидерам была дана соответствующая инструкция 35. В то время даже в выступлениях Арресе привычное по ношение коммунизма отошло на второй план, уступив место пропаганде тезиса о том, что фаланга — это совершенно оригинальная организация, способная к перестройке своей деятельности в соответствии с новыми условиями. Страшась санкций со стороны держав антигитлеровской коалиции и отдавая себе отчет в том, что именно фаланга в первую очередь послужит поводом для этих санкций, Франко решил, что пришло время на словах отмежеваться от фашистских доктрин. 24 марта 1945 г. принимая нового американского посла М. Армюра, Франко заявил, что фаланга — вовсе не политическая партия, а всего лишь объединение лиц, заинтересованных в поддержании порядка, в благоденствии и развитии Испании 36 .
Примечания
1. DGFP, v. XII, р. 612-613.
2. Висенс X. Социально-экономические проблемы истории Испании. М. 1965. 271.
4. См. «Arriba Espana», 29.VII 1939.
5. Подробнее о политике автаркии см. Испания. 1918—1972. 303—312.
Так что причина неучатия Испании во второй мировой войне, думается, все же не в разрухе, а скорее в отсутствии политической воли ее руководства целиком и полностью связать себя с Гитлером. Последний все же попытался вовлечь Испанию в свои военные авантюры. Чего стоит лишь его знаменитая встреча с Франко во французском городе Андай 23 октября 1940 года. После этой встречи, на которую испанский правитель к тому же опоздал, Гитлер заметил своим приближенным: "Нам не о чем разговаривать с этими типами". Ну а Франко отозвался о Гитлере и его команде как о людях "умалишенных и невоспитанных".
Говорят, что в ответ на предложение Гитлера принять участие в "оси", то есть в союзе Германии, Италии и Японии, Франко выдвинул такие условия, что у немцев чуть "крыша не поехала". Он потребовал передать Испании английский Гибралтар, а также часть национальной территории Франции и ее владения в Африке - Оран, Марокко и Гвинею. Некоторые историки полагают, что подобные заведомо неприемлемые и невыполнимые со стороны Германии требования были предъявлены умышленно, чтобы раз и навсегда отвязаться от Гитлера. Есть также сведения, что о бесперспективности союза с Гитлером информировал Франко - втайне от фюрера - адмирал Канарис, начальник службы военной разведки и контрразведки Германии.
Впрочем, в 1940 году Франко Гитлера все же побаивался. А посему позволил германским подлодкам заходить испания во второй мировой войне порты Испании, а немецким шпионам - свободно действовать в Мадриде. Испания поставляла Германии вольфрам, столь необходимый для танковой брони, а в 1941 году направила на восточный фронт - "на борьбу с коммунизмом" - так называемую добровольческую "голубую дивизию". Дивизия находилась на Ленинградском и Волховском фронтах до осени 1943 года, когда была окончательно отозвана на родину, потеряв в России до пяти тысяч убитыми, восьми тысяч раненными и несколько сот пленными.
К этому времени Франко "разочаровался" в Гитлере. Факторами, которые убедили его в ненужности отношений с Германией, стали высадка союзников в Северной Африке их успехи в боевых действиях с немецкими войсками и, разумеется, поражение Германии в Сталинградской битве.
Отметим, что в годы войны Франко не порывал дипломатических отношений ни с США, ни с Великобританией. Поддерживая тесные отношения с Германией и Италией, он одновременно заигрывал с союзниками по антигитлеровской коалиции. И даже, специально для них, выдумал свою собственную концепцию происходящих в мире событий. Дескать, он поддерживает Германию лишь в конфликте с СССР, ну а в противостоянии Гитлера с западными державами - у него полный нейтралитет. Кроме того, Испания была даже готова поддержать западные демократии в их конфликте с Японией, которую Франко всегда недолюбливал.
Между тем, отношения с Германией постепенно портились, и Франко все более опасался германского нападения с целью оккупации испанской территории. Как выяснилось впоследствии, подобный план под кодовым названием "Илона" в Германии действительно существовал. Так что к 1944 году практически вся испанская армия была сосредоточена на границе с Францией. Здесь же для отражения возможного германского вторжения поспешно строилась оборонительная линия.
Ну а в конце второй мировой войны Франко даже надумал объявить войну Японии. Непосредственным поводом для подобного шага послужило убийство японскими оккупационными войсками в 1944 году на Филиппинах порядка тысячи семисот испанцев. Франко даже стал готовить новую "Голубую дивизию" для борьбы с японцами и разорвал с Токио дипломатические отношения.
Между тем, практически все годы второй мировой войны Испании приходилось бороться с внутренней вооруженной оппозицией - партизанскими отрядами республиканцев, действовавших в труднодоступных районах, в основном на севере страны.
Кроме того, 19 октября 1944 года на территорию Валь-д’Аран, север Каталонии, из Франции проникли отряды численностью до трех тысяч человек, с целью восстановления в регионе республиканской власти и организации плацдарма для дальнейшего продвижения на испанскую территорию. Они состояли из ветеранов гражданской войны в Испании и участников антифашистского Движения сопротивления во Франции. Испанские войска отразили это нападение. Республиканцы потеряли до 600 человек убитыми.
В послевоенный период в Испании было опубликовано немало трудов, которые восхваляли "мудрость" Франко, который не позволил втянуть страну в мировую бойню. Сейчас многие исследователи объясняют неучастие Испании в войне не солько "мудростью" ее правителя, сколько стечением обстоятельств и, в основном, тем, что Гитлера в те годы Испания особо не занимала - за наличием более важных мировых проблем - и он мирился с ее двурушничеством.
